Все волки Канорры - Страница 159

159

— Во время войны, дабы она стала победоносной, — развивал свою мысль Гизонга, — следует экономить на всем: на расходах, на потерях, на поражениях — в смысле, чем меньше поражений, тем лучше, а еще лучше, если их вообще нет.

Теперь на него во все глаза смотрел не только Юлейн, но и Гегава.

— Война — это квинтэссенция экономии, — вещал маркиз.

Ему самому понравилось, как он это сказал, и он решил попозже зайти к Бургеже — дать интервью на пару абзацев про бережное отношение к ресурсам в ходе боевых действий.

— Итак, список необходимых вещей, составленный его сиятельством маркизом Гизонгой, главным казначеем Тиронги, — заговорил дворецкий замогильным голосом. — Сервиз походный на шесть персон — медный позолоченный, чернильница походная, оловянная, посеребренная, без лишних украшений. Тазик для омовения рук маленький, тазик для омовения лица среднего размера, тазик для омовения ног большой, тазик для омовения персоны значительный — жестяные, под серебро, инкрустированные стеклом под смарагды и лалы.

— К чему такая рачительность? — усомнился Юлейн. — Чем плох дедушкин золотой походный сервиз на двадцать четыре персоны? Немного старомоден — это правда, но очень и очень мил. Попросим Борзотара слетать во дворец, прихватить пару сундучков, заодно состроить рожу тещиньке Анафефе и душеньке Кукамуне, а то они там совсем расслабились.

Гегава солидно кашлянул. Гизонга перевел:

— Все неоспоримые достоинства этого сервиза перекрывает его единственный недостаток — высокая стоимость.

— Так ведь королевский же сервиз.

— То-то и оно. Разве место такой вещи на поле боя?

— А где еще использовать походный сервиз как не в походе? — резонно возразил король. — Как не в шатре на поле грядущего сражения.

— Ах, ваше величество! — Гегава принял вид статуи мальчика, скорбящего о потере своей писающей собачки. — Знали бы вы, сколько на этих полях сражений осталось безвестных, давно забытых, одиноких…

— Павших героев?

— Походных сервизов!

— Ужасные убытки, — посетовал маркиз Гизонга. — Что ни сражение — то потеря как минимум полутора сервизов, нескольких чернильниц — золотых, в каменьях и инкрустациях, глядельного выкрутаса, за который плачено прорву денег. Я уж не говорю о тазиках для омовения и компотных ведерках. Да только на их стоимость можно обеспечить гвардейский полк — со всеми рыцарями, конями и их любовницами.

— У рыцарских коней есть любовницы? — в ужасе спросил Юлейн, понимая, что он дожил до тридцати двух лет, совершенно не зная правды жизни.

— Только этого не хватало, — взвился маркиз.

— А я вот подумал о древнеступе, — вдруг сказал король.

Дворецкий и казначей тревожно переглянулись. Опыт общения с возлюбленным монархом подсказывал им, что сейчас его мысли сделали крутой поворот и текут в неизвестном направлении. Сердце у него было отзывчивое, воображение богатое, фантазия неограниченная, а потому он мог выдать на-гора самую сногсшибательную идею, и подготовиться к этому заранее не представлялось возможным.

— Я подумал, а древнеступу не будет одиноко без самки? Мне бы было.

— Он же чучело!

— Это нетактично, маркиз.

Гизонга понял, что если немедленно не принять меры, древнеступы начнут размножаться, как суслики, и скоро от них не будет прохода.

— Ваше величество должны помнить из истории, что древнеступы — убежденные холостяки, — твердо сказал он. — Решительно избегали самского общества и создавали пары на очень короткий отрезок времени раз в десять лет исключительно для продолжения рода.

— А я, вообразите, не знал. Разумно, как разумно. Какие мудрые были животные, — вздохнул Юлейн. — Даже странно, что они вымерли. Ну, что там у вас с оловянными чернильницами?

В то время, пока король отважно боролся за компотные ведерки, Ангус да Галармон стоял на галерее второго этажа, тревожно вытягивая шею.

С замкового двора доносились страшные звуки, но зрелище, открывавшееся его взору, было еще страшнее. Подошел сзади Намора, остановился, выглянул из-за плеча генерала, довольно покивал головой.

— Он его не съест? — тревожно спросил Галармон.

— Кто кого? — уточнил Намора, откровенно восхищаясь тем, что вытворяли минотавр и его новый питомец.

Вдохновленный щедрым подарком Малакбела, Такангор уже успел заказать и получить у Альгерса впечатляющих размеров ошейник для монстра с бирочкой — как у Бумсика и Хрюмсика — с трогательной просьбой в случае потери вернуть зверька по указанному адресу за приличное вознаграждение.

То, что со стороны выглядело как битва богов и титанов, на деле оказалось пасторальной идиллией — Такангор пестовал косматоса. Он трепал его по загривку, ласково теребил за бронированные щеки и умилительно угукал, а монстр восторженно молотил воздух дробилками и преданно стучал хвостом, разбрызгивая во все стороны тяжелые капли желтого дымящегося яда.

Он испускал нежное чириканье. Его глаза горели тем безумным огнем, который можно увидеть только в глазах кошколюбов,

воссоединяющихся со своими любимцами

П. Г. Вудхаус

В коридоре послышалась мерная поступь: дама Цица даже ходить умудрялась строго и независимо. Она подошла к двум генералам и высунулась из окна, любуясь третьим.

— Однажды из него получится чуткий заботливый отец, — нежно сказала дама Цица. — Пойду, отзову амазонок, кажется, они собираются пожертвовать собой в битве с косматосом. Девы могут расстроить монстра. Генералу это не понравится.

159