Все волки Канорры - Страница 185

185

— Вижу, вы не тот, за кого себя выдаете. Почему я так думаю? Глаза у вас чересчур жуткообразные. Итак, представьтесь, пожалуйста, нашим читателям. Потом мы дадим несколько слов о себе — ваши увлечения, какая-нибудь шутка, маленькая лирическая реплика — как я дошел до жизни такой; и поделитесь ближайшими планами. Ну а потом можете спокойно зверствовать дальше.

Журналистика есть искусство превращения врагов в деньги

Крейг Браун

* * *

Война — дело суетливое. Хочешь посмотреть, что там поделывает твой герой, а он уже не там, а где-то в другом месте, и занят совсем не тем, за чем ты его оставил.

Зелг сражался трудолюбиво и ответственно, стараясь оказаться в нужный момент в нужном месте. Первое время он держался поближе к Юлейну, чтобы присматривать за кузеном и прийти ему на выручку, как только потребуется. Но вскоре понял, что не потребуется.

Во-первых, древнеступ производил на врагов должное впечатление. Не забывайте, что этот экземпляр до недавних пор украшал собой витрину кассарийского музея, который со дня своего основания пополнялся новыми экспонатами под чутким руководством Думгара — а достойный домоправитель предъявлял высокие требования ко всему, что попадалось ему на глаза. Так что это был отборный древнеступ, в прошлом — вожак стада, альфа-самец, поражающий воображение своими размерами и мощью. Его клыки в среднем чуть ли не вдвое превосходили среднестатистические, и наводили ужас на всех, кому угрожали.

Во-вторых, по той же причине Юлейн находился под самой надежной охраной из всех возможных. Безутешные таксидермисты, в одночасье лишившиеся половины своих сокровищ, буквально глаз не сводили с драгоценного древнеступа. Им была невыносима сама мысль, что еще одно их творение подвергается риску быть испорченным. Они по праву гордились тем, что чучело, выставленное в музее, не имело ни одного изъяна — шкура целехонькая, клыки безупречно гладкие, мех — шерстинка к шерстинке. Ни одна моль не посмела поднять на него руку в течение пятисот лет. И тут какие-то отвратительные люди, настоящие варвары и хулиганы, бессмысленно тычут в их детище острыми копьями, пытаются огреть дубинками и осыпают стрелами, хотя они предусмотрительно повесили под будочкой коврик, на котором аршинными буквами вышито: «Экспонат руками не трогать».

Но, как и любые другие болезненно любопытные экскурсанты, вражеские воины то и дело порывались потрогать руками все, что не положено. Возмущенные таким аховым поведением таксидермисты выходили из себя и всеми доступными средствами призывали распоясавшегося противника к порядку. Они окружили Юлейна тесной гурьбой — так, боевые корабли со всех сторон окружают тяжелую флагманскую галеру — и бдели. Время от времени Дормидонт вытаскивал из поясной сумочки щеточку и причесывал растрепавшуюся шерсть то на одной, то на другой ноге древнеступа, а его помощник нервно поправлял коврик. В остальном таксидермисты были заняты тем, что отражали атаки врагов — тут им помогало отличное знание анатомии и дурной характер. Так что главная проблема Юлейна в этом сражении заключалась не в избытке врагов, а в их недостатке. Он рыскал по полю боя в поисках противника, но свирепые коротышки в корне пресекали любую попытку помять или повредить драгоценное чучело — к большому огорчению героически настроенного короля и огромному облегчению верного Гегавы.

Освободившись от забот о дорогом кузене, Зелг принял активное участие в отражении атаки тифантийских латников. Здесь он сражался бок о бок с Галармоном, графом да Унара и господином Фафутом, и здесь же сиреневый огурец представил ему господина Пикса, Зверопуса Пятой категории, ведущего сотрудника научно-исследовательского института Необъяснимого Страдания, похожего на внебрачного сына жука-носорога и горгоны Ианиды, и озорного бангасойского демона — Зверопуса редкой Четвертой категории, чье имя состояло из огромного количества букв «Ш» и незначительного количества других букв, разбросанных между ними в произвольном порядке. Горгожук застыл в молитвенной позе, а бангасоец рассыпался в комплиментах и принялся настойчиво приглашать Зелга в гости в Бангасойскую пустыню, упирая на то, как будет рада важному гостю его огнепышащая семья и, особенно, бабушка — энергичная старушка, на личном примере воспитавшая из него Зверопуса. Тут их и навестил Такангор.

Минотавр выглядел каким-то непривычно-взъерошенным и сердитым, будто долгожданная битва не доставляла ему обычного удовольствия. Герцог подумал, что если бы речь шла не о лучшем полководце Ламарха и действующем чемпионе Кровавой Паялпы, он бы рискнул предположить, что его мысли витают где-то далеко и вовсе не заняты сражением. Такангор даже не надел свой знаменитый шлем — все это казалось весьма странным, чтобы не сказать больше.

— Зверопусите? — спросил он и тут же принялся тревожно оглядываться по сторонам.

— Не беспокойтесь, генерал, — сказал Ответственный секретарь. — Можете спокойно беседовать с милордом Зелгом, мы отвлечем врагов.

— Что враги, за врагов я спокоен. Это я слежу за косматосом. В такой свалке свистнут зверька, глазом моргнуть не успеешь. Ищи потом, организовывай спасательную экспедицию.

Резвый осенний ветер донес до них страдальческий вопль со стороны реки — судя по нему, именно там резвились косматос и кассарийские хряки.

— Надо было его дома оставить, — взволнованно сказал Такангор. — Маленький он еще для таких испытаний. Вот что они кричат, как резанные, это же они его могут травмировать на всю оставшуюся жизнь.

185